Шломо Минц
Всемирно известному скрипачу Шломо Минцу исполняется 60. Этой дате посвящены его концерты в Москве и Санкт-Петербурге в рамках II Международного скрипичного фестиваля – необычного форума, не имеющего строгих временных рамок.
Минц сыграет концерт Мендельсона Ми минор; под его управлением прозвучат также Академическая увертюра и Первая симфония Брамса. 23 марта 2017 Минц выступает в зале имени Чайковского с оркестром Musica Viva, 26 марта – в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии с оркестром Театра Мюзик-Холл «Северная симфония».
Также в нынешнем году впервые пройдет Международный конкурс скрипачей Шломо Минца с финальным туром и гала-концертом в Пекине. Об этом и других конкурсах, о жизни современного музыканта, о роли звукозаписи в нашей жизни маэстро рассказал в эксклюзивном интервью ClassicalMusicNews.Ru.
— Насколько насыщенное у вас сегодня расписание? Как вы справляетесь с нагрузками?
— Я привык всегда быть в движении. К счастью, здоровье мне это позволяет, за что я очень благодарен Богу. Надеюсь, еще много лет это будет именно так.
Конечно, в моем возрасте неизбежно диминуэндо, это не секрет, и я не первый говорю о том, что от физиологии никуда не деться. Но в то же время я занят постоянно. Концерты, проекты, дирижирование, фестивали камерной музыки, мастер-классы и так далее. Пока хватает сил, я не сдаюсь.
— Как изменилась на вашей памяти жизнь музыканта?
— Последние годы нашей жизни, которую так изменил интернет, показали, с одной стороны, что мир открыт, и люди могут больше, чем прежде, быть хозяевами своей судьбы. С другой стороны, например, если я беру скрипку и начинаю заниматься Моцартом, я хочу заниматься им столько, сколько мне понадобится.
Но в самый неподходящий момент тебя отвлекает айфон, интернет, электронная почта, и иногда они занимают столько места, что ты забываешь о Моцарте. До какой степени от этого следует отгородиться – дело самого музыканта, пусть каждый решает за себя.
— В недавно вышедшей книге воспоминаний ваш коллега, скрипач и дирижер Дмитрий Ситковецкий, подробно рассказывает о своей эмиграции в США, когда именно вы поддержали его в первых шагах: «В заполнении документов, в запросах на стипендию мне очень помогал Шломо Минц, с которым я встретился в первый же день. Мы стали друзьями, хотя прежде знакомы не были и едва ли слышали друг о друге». Что вам вспоминается о тех временах?
— Мои родители в свое время всегда помогали устроиться тем, кто только что приезжал в Израиль. Всегда об этом помню, у меня от этого осталось очень теплое чувство, и я старался вести себя так же. Видел, как страдают только что приехавшие люди, и желание помочь им – естественная реакция с моей стороны. Думаю, нормально вести себя именно так, а не наоборот.
— Его же слова: «В двух случаях Шломо мне помог, как никто из коллег никогда не помогал. Благодаря его рекомендации я попал на первый в своей жизни фестиваль камерной музыки и, что еще более важно, он рекомендовал меня своему немецкому менеджеру». Такая взаимовыручка среди музыкантов – правило или скорее исключение?
— Думаю, солидарность между музыкантами все-таки есть, но сегодня, мне кажется, она больше основана не столько на желании помочь, сколько на тех или иных общих интересах. Большинство музыкантов сегодня не станет помогать другим, если интереса в этом не видит. Раньше было иначе, но, к сожалению, мы не живем прошлым.
— Еще одна страница рассказов Ситковецкого – борьба педагогов Джульярдской школы между собой: он учился у Ивана Галамяна, вы у Дороти Делэй, и она, по его словам, очень ревниво относилась к его успехам, пытаясь переманить в свой класс. Сегодня как педагог вы сталкиваетесь с подобными вещами?
— Сегодня это встречается чаще, чем тогда, и я об этом очень сожалею. Эта борьба очень заметна на многих конкурсах; например, на конкурсе имени Исаака Стерна в Шанхае она шла явным образом. Считайте меня снобом, если хотите, но я считаю, что принадлежу к такой элите, которая такими методами не работает и не сочувствует им.
В Шанхае откроется первый скрипичный конкурс имени Исаака Стерна
— Вы – редкий скрипач, в чьей карьере не играли большой роли победы на конкурсах. Тем не менее вы часто возглавляете конкурсные жюри. Сохранили ли сегодня конкурсы свое значение?
— Я считаю, что конкурсы – настоящая беда, как для членов жюри, так и для участников. Надеюсь в будущем учредить награду, которую получали бы действительно достойные, но пока конкурсы – неизбежное зло.
Увы, для публики они по-прежнему исключительно привлекательны: призовые места на конкурсах – чуть ли не единственная оценка музыканта, на которую публика обращает внимание.
На конкурсах я видел очень много плохих вещей, о которых разговаривать не хочу и не буду. К сожалению, для молодых исполнителей это единственный и достаточно действенный способ сделать карьеру, поэтому и я на конкурсах по мере сил помогаю им найти свою дорогу, надеясь на то, что и члены жюри будут оценивать их объективно.
Захар Брон пожурил жюри Конкурса имени Венявского
— В нынешнем году Международный музыкальный институт Гонконга впервые представляет конкурс скрипачей, носящий ваше имя. Как случилось, что его назвали именно так?
— Таково было их предложение, мне это очень приятно. Это онлайн-конкурс, участники приедут в Пекин только для выступлений в финальном туре и на гала-концерте, и я надеюсь сделать максимум для того, чтобы конкурс прошел самым справедливым образом. Это моя единственная цель, я никого конкретно не поддерживаю – ни жюри, ни студентов, ни их профессоров. Как президент конкурса я остаюсь над схваткой.
Знаю, что многие люди на Западе мне доверяют, и для меня важнее чистая совесть и репутация, чем очередное присутствие на том или ином конкурсе. На всех конкурсах, где я до сих пор участвовал как судья, я не был членом жюри, я был председателем. Не из-за того, что это престижно, а из-за того, чтобы иметь возможность контролировать справедливость решений жюри. Это единственная причина того, почему я и дальше занимаюсь конкурсами.
— Вы возглавляете также мастер-классы в Кран-Монтане. Насколько это эффективная форма обучения, каких результатов она помогает достичь?
— Лучше спросить музыкантов, которые туда приезжают, какие у них ощущения. Я бы не хотел к этому слишком серьезно относиться. Но, как вы понимаете, сам факт того, что они там, что они крутятся среди других музыкантов и смотрят на них, слушают их концерты и друг друга, дает им вдохновение.
—Как возникла идея акции «Скрипки надежды», в чем была ее цель?
— Этой акции уже немало лет. Это коллекция инструментов, которые принадлежали музыкантам, погибшим во время Холокоста. Но скрипки остались и напоминают нам об истории. Собрано 45 инструментов, эту коллекцию знают во всем мире, она уже побывала с большим успехом во Франции, Израиле, Швейцарии, Испании, США, Монако, Италии, Мексике. На этих инструментах там играли, представляли их на выставках. Надеюсь, найдется возможность это сделать и в Москве.
Идея этой коллекции состоит в том, чтобы больше войн не было и чтобы молодое поколение смотрело на эти скрипки как на документ, понимая, что будущее в их руках. Что именно от них зависит, будут ли в мире еще войны, что это их ответственность. Вот цель этой акции.
— В вашем репертуаре в основном хрестоматийные скрипичные концерты. Доводилось ли вам исполнять современную музыку?
— Я играл много музыки ХХ века, от Бартока до более поздней. Собираюсь записать диск более современных сочинений, в том числе свою сонату для фортепиано и скрипки.
—Музыканты уже много лет говорят о кризисе индустрии звукозаписи, но все же находят возможность выпускать новые диски. Сохраняют ли записи свое значение? Как будет меняться их роль в дальнейшем?
— Их значение падает, я очень об этом сожалею. К сожалению, сегодня люди больше слышат глазами, чем видят ушами. Надеюсь, это со временем поменяется. Есть, конечно, своя красота в том, чтобы закрыть глаза и послушать хорошую музыку в замечательной интерпретации. Это несомненно! Надеюсь, это вернется – может быть, в другой форме, но все-таки люди будут развивать свой слух так, как этого требует настоящая музыка.
Беседовал Илья Овчинников
Об авторе